Кодекс молчания - Страница 103

103

В таком положении я думала только о том, удастся ли мне сохранить ребенка или постоянное напряжение и боль, ранения и все невзгоды, происходящие со мной, могут навредить плоду. Утешали только слова Хелла о том, что ребенок защищен невероятно прочным коконом из магии, сквозь которую даже Волхв не сумел прорваться. Я вдруг вспомнила о бастарде и поняла, что у меня есть к нему тысячи вопросов. Ведь Бинестра неоднозначно выразилась о поступках моего советника. Он убил своего ребенка. Как это могло произойти? Как я могу теперь полностью доверять бастарду, если он столько скрывал от меня. Мужчина жил в Круге Волхвов, и являлся его непосредственным членом. Теперь становилось понятно, откуда ему известно такое множество тонкостей, связанных с этой магией. Я не сказала бы, что затаила обиду на Беллса. Мне просто казалось, что он поступил нечестно, скрыв правду. На этом его преступления заканчивались. Все равно он всегда утверждал, что никто не знает его так, как знает он сам себя. Кто мог с уверенностью сказать, сколько тайн еще хранилось в рукаве у Хелла Беллса?

Наверное, мне не хватит жизни, чтобы разобраться во всех загадках, которые на каждом шагу сопровождают бастарда. Его знания, несоизмеримый опыт, образованность и уровень интеллекта только подтверждали то, что он не так прост, как могло показаться. Но может вся проблема его влюбленности в тайну и мистификацию собственной личности заключалась лишь в простом страхе быть отвергнутым? Когда-то я мечтала об этом, направляясь в замок Дейст вместе с отцом-герцогом и матерью, но я не задумывалась над тем, что ждет того, кто будет отвергнут. Одиночество. Наверное, бастард боялся его, хотя никогда в жизни не признает свою слабость. Это низко для такого самовлюбленного человека, как он. Иногда принципы ставят выше человеческих эмоций, и бастард был приверженец такого поведения. Я ни в коем случае его не винила. Когда тебе раз сделали больно, не очень хочется вновь бросаться в гущу событий.

Но сейчас я это почему-то делала. Хотя сознание и тело отчетливо помнило боль и страдания, которые приносит война. Оставить своего Иного в одиночестве – гораздо хуже, поэтому, стискивая зубы и кулаки, я терпела ледяной ветер и мороз, мечтая отмщения и справедливости. Если Морп желал драки, он ее получит, но не выйдет из нее победителем. Конечно, это никак не вязалось с образом Авлонги, которого я знала, но я провела в деревне Динео слишком мало, чтобы судить адекватно о человеке, что я видела всего несколько раз. Все же я не понимала, отчего такая ненависть ко мне, может, это все только домыслы. Но их кто-то должен был донести, а значит, свою руку приложила Монтэя. У меня не находилось иного объяснения для своих бед, потому что девушка была моим единственным врагом. Или мне так казалось. Или я была просто слепа.

Настороженность, безусловно, присутствовала, избавиться от нее было не так легко. Все-таки я хотела поддержать своего дракона, но при этом не желала навредить кому-то еще. Все смерти Иных лежали на моей совести, и только мне потом с этим жить, никому больше. Смириться с тем, что сегодня погибнет кто-то еще, было невероятно тяжело, но я должна была сделать, чтобы постоянно не оглядываться по сторонам и не ахать на превратности судьбы. Теперь все зависело от того, как я посмотрю на ситуацию. Отчего же мой взор был настолько крив и кос? Все объяснялось обыкновенной тревогой за тех Иных, которые сейчас следовали за Янро. Они самоотверженно предоставляли свои силы, бросались в бой, исход которого имел значение только для моего Серебра и, собственно говоря, меня. Не слишком ли мало для причины неминуемой смерти некоторых? Я боялась этих своих сомнений, хотя давно уже с ними распрощалась. Они, как голодные псы, все возвращались и возвращались ко мне, грызли и без того разодранную в клочья душу и не желали ее оставлять. Средств для борьбы с ними я не находила, поэтому приходилось мириться. Но все равно из головы не выходил один вопрос. Почему я? Отвечать никто мне не собирался, а ко мне приближалась смерть. Я это знала.

Наверное, стоило задуматься о тех, кто остался в замке Дейст. Но сейчас во мне нуждался именно Янро, и если что-то пойдет не так, я все сделаю по совести. Конечно, узнай об этом Силенс, он никогда бы меня не отпустил, а запер в подвале и окружил защитным щитом. Хелл бы тоже предпринял нечто подобное, а о капитане моей стражи говорить не приходилось – моя безопасность являлась его прямой обязанностью. К счастью, Янро не стал придумывать ничего нового и просто выкрал меня из Дейста. Сам процесс мне сейчас был неинтересен, главным был результат.

Как много мыслей, Страстная, ты ни капли не изменилась.

А разве я была должна измениться?

Материнство меняет женщин, фыркнул Янро. А в твоей голове, кажется, стало еще больше закоулков и лабиринтов, там впору заблудиться даже мудрому дракону.

Не надо, Янро. Ты неспособен заблудиться в голове какого-то маленького белого червя!

Быть может, ты и права. Но твоя – особенный случай.

Меня почему-то смущало поведение Иного, как будто сейчас нам не предстояла смертельная схватка, и мы просто бороздили небесные просторы неизвестной мне страны. Янро не посчитал нужным приводить меня в чувство серьезностью, используя шутливую манеру. По такому поведению я осознавала, насколько нервничает обычно полный едкой иронии дракон, но не бралась его судить. Кто знает, как переживать буду я, когда перед моим лицом окажется Монтэя во плоти.

Мы справимся, Страстная.

Не сомневаюсь.

Конечно же, я лукавила, но несколько недель в постоянной компании волка научили меня слегка скрывать свои истинные ощущения, так что Янро даже не заподозрил подвоха. Я не испытывала угрызений совести, ведь такие способности были уместны, когда тебе всегда приходиться делить собственное сознание с кем-то еще.

103