Кодекс молчания - Страница 4

-Катись ты…

Следующих слов я понять не сумела. Видимо, Бандж перешел на какой-то диалект, что был распространен среди солдат Красной страны. Я так и не узнала, куда мучитель послал мою защитницу.

-Бандж, - не отступала от своего женщина.

-Я сумею себя контролировать, Сайнаса! – огрызнулся солдат, звонко перекидывая нож в другую руку. От этого звука я содрогнулась, только представляя, что задумал привыкший на выдумки Бандж.

-Даже если ты и сможешь себя контролировать, то она…

Сайнаса замолчала, словно поняла, что защищает меня слишком откровенно. Я с надеждой слушала перепалку между солдатами.

-Что она? – нетерпеливо подтолкнул Бандж. Ему отчаянно хотелось перейти непосредственно к веселью.

-Слаба, чтобы выдержать это, - слова прозвучали с отвращением.

-Я только отдам почести своей госпоже, - усмехнулся Бандж, я поняла, что Сайнасе не удастся его отговорить.

Воительница продолжала протестовать.

-Я…

-Если ты не отойдешь, то я сначала убью тебя, за мной не станется, - перебил Бандж, сурово сжимая правую руку в кулак. В горле встал ком.

Тело отчетливо помнило те жуткие ломи, что оставлял после себя солдат, что же будет, если он воспользуется ножом? Не думаю, будут ли у меня шансы остаться в живых. Я только молилась богам, чтобы женщина не оставила своих попыток остановить палача.

Сайнаса к моему разочарованию сделала шаг в сторону.

-Повелительница будет тобой недовольна, Бандж. Любовь к Круэл тебя погубит, - сказала Сайнаса, раскрывая тайну такой запредельной жестокости солдата.

-Заткнись! – повторил Бандж, но тут же потерял интерес к соплеменнице, переводя на меня тот самый ужасный взгляд черных глаз.- Сейчас мы повеселимся!

И он не шутил. Я испуганно вжалась в стену, чувствуя, как неприятно впивается в кожу закаменевшая одежда. Мне не удосужились дать сменное белье. Этого не произошло ни разу. Так что сейчас на моем теле была надета та самая одежда, что я мне дал Силенс за ночь перед битвой в Собачьем Клыке. Доспехи и оружие солдаты отобрали, оставив только легкие штаны и рубаху, которые уже успели превратиться в жалкое тряпье. Сапоги Бандж выкинул в реку еще в первый день путешествия на его лошади.

Видимо, всех этих лишений мужчине было недостаточно. Он желал доказать Круэл свою любовь, с садистским наслаждением издеваясь над объектом ее ненависти. Теперь Бандж повис надо мной, а его сильные грубые руки начали стаскивать с меня штаны. Я в истерике забилась в его жутких объятиях, ожидая самого страшного, но солдат прижал к моему горлу острый кончик ножа, предостерегая от излишней подвижности. Боясь самого ужасного, я застыла, напрягая все мышцы и волю, чтобы прекратить вырываться. С диким хрипением Бандж срывал с меня одежду, оставляя только изодранную в клочья рубашку. Слезы самопроизвольно брызнули из глаз, я даже не дышала, чувствуя крупное острие ножа в его крепкой ладони. Одно движение, и я задохнусь собственной кровью. Тут же в памяти всплыл вечер, когда Хелл, рискуя мной, узнал наконец-то, кто был второй сестрой. Тогда он доказал мне, что способен на все, лишь бы добиться своей цели. Если он жив, значит, я буду драться.

Я облегченно вздохнула, когда, отбросив в сторону мои штаны, Бандж выпрямился и отошел. Но радоваться было рано. Мужчина вернулся, пристроился возле меня и со шлепком опустил на мое колено руку с красноватой кожей. Шершавые пальцы неприятно царапнули сухую коленку, а сустав будто бы хрустнул от резкого движения. Но все это только казалось, на самом деле ладонь Банджа просто лежала на моей ноге.

-На долгую память, - прокряхтел Бандж, больно сжимая свои толстые короткие пальцы. Я закусила губу, напрягаясь всем телом.

С ожесточением Бандж приложил кончик ножа к коже, чуть выше колена, и болезненно проткнул плоть. Резкий выдох вырывался из моей груди, я до такой степени сжала кулаки, что мои собственные ногти начали протыкать ладонь. Боясь застонать или начать вырываться, я пыталась отыскать в собственной душе какое-нибудь воспоминание, в котором могла бы спрятаться на время истязаний. Но как назло ничего не находилось, словно все хорошее, что я помнила в своей жизни, уже закончилось в предшествующие дни. В голову приходили только картины убийства отца, сражение в долине Собачий Клык, мертвое лицо королевы, сухие губы Энтраста, распластанное по земле тело Ниллицы и бледное-бледное тело Хелла, лежащей в черных лужах крови. Я металась от одной мучительной мысли к другой, пока не поняла, что реальность все же лучше, чем терзающее сердце прошлое. Вздохнув, я открыла глаза и опустила взгляд на собственную ногу. Казалось, не прошло и мгновения с тех пор, как Бандж воткнул кончик ножа в кожу.

Видимо, солдат решил заняться творчеством, потому что острый металл вырезал на моей ноге что-то конкретное. Я вскоре отвернулась, не в силах терпеть вид разрезаемой плоти и крови, что сочилась из-под сероватого клинка. Бандж от усердия высунул язык, смешно закусив его кончик. Мой взор скользил по напряженному лицу солдата, и я не находила в его чертах ни капли человеческих признаков. Передо мной было существо даже хуже, чем зверь Лишенное сострадания, оно творило то, что велела ему его жестокость. Как такое могло полюбить? Что было любовью в понимании Банджа? Ну, уж если судить совсем грубо, то с Круэл они были бы великолепной парой. Самой странной и сумасшедшей парой в мире, но, безусловно, абсолютно потрясающей в своей ненависти и жестокости.

Мужчина все продолжал работать ножом, а я устала, закрыла глаза, прикусывая до крови нижнюю губу. Капельки скатывались по подбородку и пятнами оставались на старой рубашке, уже испещренной подобными отметинами. На ткани до сих пор была кровь Хелла, которая хлынула из плеча бастарда, когда я вынула наконечник из раны. Это неприятно отдавалось в моей голове, думать о Беллсе всегда теперь было мучительно. Душа страдала и кричала, она рвалась к советнику. Я продолжала безумно верить в то, что он жив, хотя слова Сайнасы абсолютно опровергали мои предположения. Хелл мертв.